А я-то думал, Вы счастливая,
Когда одна на склоне дня
Вы шли такая горделивая
И не взглянули на меня.

А я-то думал, Вы счастливая.
Я думал, Вы счастливей всех,
Когда смотрел в глаза игривые,
Когда веселый слышал смех.

Глаза то нежные, то строгие,
Но в них тревога, в них беда.
Наверно, Вас любили многие.
Вы не любили никогда.

На Вас глядят глаза влюбленные.
Им не понять издалека,
Что в Вас тоска неутоленная,
Святая женская тоска.

И мысль одна неодолимая
Вам не дает ни спать, ни жить:
Что это мало — быть любимою,
Что надо любящею быть.

Святая, гордая, красивая…
Я слышу ваш веселый смех.
А я-то думал Вы счастливая,
Я думал, Вы счастливей всех.

Пётр Градов

Одни называют ее чудачкой
И пальцем на лоб — за спиной, тайком.
Другие — принцессою и гордячкой,
А третьи просто синим чулком.

Птицы и те попарно летают,
Душа стремится к душе живой.
Ребята подруг из кино провожают,
А эта одна убегает домой.

Зимы и весны цепочкой пестрой
Мчатся, бегут за звеном звено...
Подруги, порой невзрачные просто,
Смотришь — замуж вышли давно.

Вокруг твердят ей: — Пора решаться.
Мужчины не будут ведь ждать, учти!
Недолго и в девах вот так остаться!
Дело-то катится к тридцати...

Неужто не нравился даже никто? -
Посмотрит мечтательными глазами:
— Нравиться нравились. Ну и что? -
И удивленно пожмет плечами.

Какой же любви она ждет, какой?
Ей хочется крикнуть: «Любви-звездопада!
Красивой-красивой! Большой-большой!
А если я в жизни не встречу такой,
Тогда мне совсем никакой не надо!»

Эдуард Асадов

Расскажи — каково быть брошенной,
Самым лучшим, любимым преданной?
Засыпать, вспоминая прошлое,
В своем сердце хранить Вселенную?

Расскажи — каково быть девочкой,
С чутким сердцем, с душой отважною,
Утонувшей в любви доверчиво
И сгоревшею в ней же заживо?

Расскажи — каково быть раненой
Всего словом, всего мгновением?
Ненавидеть его так пламенно,
Но в глазах находить спасение?

И мечтать, засыпая вечером,
Чтобы сердце больное зажило...

Расскажи — каково быть девочкой,
В своих чувствах сгоревшей заживо?

кричать, но так, что бы никто не слышал,
молиться, на того, кого не знал,
летать, сквозь тучи и как можно выше,
шептать, душой о том, кого ты потерял,
мечтать, начать все заново, сначала,
реветь, хотя конец ты знал,
сидеть по вечерам на теплой крыше
и плакать, вспоминая как молчал,
снимая маску только в собственной кровати,
смотреть в холодный потолок и понимать, что ты переиграл.

Здравствуй, небо.
Теперь, наверное, так модно — уставать улыбаться,
носить коричневые угги, любить худеньких девочек.
Ни одного пропущенного звонка и вообще звонка — это ты.
У меня все хорошо. Это так говорят, чтобы не говорить.
А у тебя? — это так спрашивают, а потом не читают ответ.
Здравствуй, небо.
Мне бы только достать холодными руками
до синих пятен на твоем лице, и тогда, может, перестану
стонать в стену, повторять вторники. Теперь так модно -
докапываться до тебя, ковырять больные белые глаза.
Все розово-щекие мечты свихнулись от горя, город больше
не видел нечаянных детских глаз. Да, я не ангел, ты не ангел,
все мы не ангелы. То ли поручни неудобные, то ли руки не те.
Боюсь одна, бьюсь, но никак не могу набрать в рот слова,
наврать губами про косинусы, нацарапанные внутри.
Выборочная память не умеет выбирать. Я так решила сегодня утром.
Трогательные люди иногда даже трогали за ладонь, просили не дышать на сердце
и вообще не дышать… Во сне искала четыре буквы, мама.
Слышала, как луна мечтала быть худенькой, а они ей все: «полная»,«полная».
Здравствуй, небо.
Как много таких привет, на которое хочется ответить пока.
Все по-прежнему: яхорошоаты, утро так и не научилось рано просыпаться,
мальчики любят все тех же худеньких девочек. Их легко сломать, опустить в чай.
Лучше уйти по-английски, когда без слов. Чем по-русски, на хуй.
Нет, не понимаете. Вы же не простужены.

Это не усталость
Я так привык уже
нормальных увы не осталось
каждый третий подобен ханже
Им от этого ведь сложней
Такое время, не то что раньше
С бабушкой на рыбалке
Любая палка служит тебе пистолетом
летом вставать на рассвете
и с друзьями" море волнуется раз...
море волнуется два..."
я помню это едва-ли
как с ребятами в подвале
всякую нечисть свечой вызывали
на экранах только добрые фильмы
Луи де Фюнес, Джеки Чан, Пьер Ришар
А в журнале «Мурзилка»
с прадедушкой сложные задачки решал
И знаешь люди были добрее
Но это было другое время
А сейчас усталость
и от памяти как и от человечности
в нас мало чего осталось

(с) Дима Олейник

Ты приветлива и красива,
Знаешь тайны любви и ада,
Забываешь себя во имя...
А тебя никому не надо...